"И тихо квакнул. Шутка удалась".
Д. Горчев

персонально пенсионерское


- I -

алеаторически зубоврачебное


Митрофан Доброхарин
По паркетным скользит коридорам,
Митрофан Доброхарин
Сияет зубным рыжевьем,
Он неглуп и не зол,
Он к дантисту спешит на прием,
За спиною своей оставляя
Сует беспорядочный шлекот.

Он в иных сей секунд
Обретается сферах,
Не до дела ему,
Не до крови, кишков-потрохов,
О вине о хмельном
Он не думает,
Как и о девах
Промышляющих где-то
Нехитрой работой своей.

Как сменило его
Ожидание боли и счастья!
Как владеет им
Метаморфизма восторг!
Но в резиновых ботах
Из дверей вылетает
Пожилая уборщица Клава,
Ручкой швабры своей
Невозвратно корежа
Доброхарина благостный хмыл.

Где же тот серафим,
Гуманоид полуэфирный?
Кто сожрал Митрофанушки
Эстетический пыл?
Вот уж ставит на счетчик
Он бедную старую Клаву,
Вот он звонит Туда,
Где займутся Чем Надо.
Он потерян для нас,
Ортодонта внебрачное чадо.


- II -

полуночно созвучное


Утро. Дремотно. Без четверти пять.
Стучит молотком по жести гаражной
Страждущий дворник Порфирий Метелкин.
Несимфонический стон оглашает
Серые стены храпящих домов.

Сумрачен лик композитора адских созвучий,
Ангелом черным врывается в сны обывателей он,
Нет бы Порфирию выкушать водки стопарик
И уползти без скандала в опочивальню свою.

Но не желает покоя дворник Метелкин,
Высший удел привлекает его.
И потому в этот час неурочный
Он тяжеленной кувалдой молотит
По наковальне пресыщенных дрем.


- III -

слесарево свеченческое


Касьян Касьяныч
Кайсынкайсацкий
Никчемен в общем,
Кому он нужен?

Он тихо пишет
В дневник свой вирши,
Плохие рифмы
Узлами вяжет,
Бормочет что-то
Невнятно, скверно,
В трех актах драму
Замыслил, верно.

К нему приходят
Ночами кошки
Читать бумажки
Во тьме сторожки,
Когтями рвати
Дурные вирши,
Ведь знают, бляди,
Что так-то - лучше.

Но впрочем все же
Бывает редко,
Что кошки плачут,
Сопливясь носом
На грудь к Касьяну
Толпою лезут
И до рассвета
Курлычут грустно.

Как солнце встанет -
Уходят скромно,
С собой уносят
Стихов листочки
В сырую мглу
Кошачьей жизни,
И напоследок
Отводят взгляд.

пандемониум


над седой равниной моря
хрюкотанье раздается
это мюмзики в неволе
о свободе умоляют
на борту ладьи угрюмой
из за моря выходящей
под командой бандар логов

искупления позора
страстно жаждет гордый мюмзик
искупленьем ему станет
провернутое оружье
в воспаленном нежном горле
каплет яд с дрожащих лапок
с шестерицы крыл прозрачных

день прекрасный день морозный
и печальными очами
провожает наш страдалец
восходящие созвездья
безнадежнейше мечтая
о пленительном о счастьи
о пурпуровом хитоне

Психоаналогадзук


Широким жестом
Фрейд штаны с себя срывает,
Увядший срам свой обнажая,
И с диким ревом налетает на меня,
Пытаясь овладеть мной в нарушенье
Этики врачебной.
Пусть непристойной кажется
Сия картина,
Все ж сообщение она
Несет всего одно -
Врач тоже человек,
Будь он хоть психоаналитик,
Хоть проктолог,
И непотребные ужасные желанья
Его вполне имеют право посетить.

гадзук о весне


когда иду на кухню,
размахивая кружкой,
из ёй соплями брызжет
заплесневелый чай.

а если лезу в пачку
барклая, блядь, с ментолом,
то в ёй сидит, простите,
какой-то скарабей.

он там шары гоняет,
не те, что рядом с хуем,
и даже не гашишные,
а вовсе из говна.

откуда гадость в пачке?
откуда плесень в кружке?
да что это такое,
простите, за хуйня?

а впрочем, все нормально,
я думаю, наверно,
что это незаметно
подкралась, блядь, весна.

Феникс


Куй! Железо пока горячо,
Не отсохли еще твои крылья,
Не оплавилось сердце еще,
Не осыпалась кровь тонкой пылью.

Бей! Ты в силах кровоточить,
Харкать красным, в истерике биться.
Тебе надо себя научить
Не сдаваться, бессмертная птица.

Вот и все. Отстрелялся, отжил.
Обвалился, обмяк, словно пенис.
Но я верю - я твердо решил -
         Отделяя кости от жил
Все ж воскреснет дряхлеющий феникс.

Телефонный гадзук


Свой телефон не заряжал
я что ли с сентября,
а с ноября я за него
и вовсе не платил;
я положил его на стол
неловко с краю невзначай
и уж который месяц жду,
когда он с треском упадет
и разлетится на куски.

Не нужен больше телефон,
мне некому звонить.
Мне не с кем больше говорить,
а если кто позвонит мне,
то, боже мой, как пуст и нем
тот будет разговор,
когда я буду чуда ждать,
душою жаждать всей,
но слышать только - как дела,
как жизнь, поделываешь что,
куда пойдем... идите в жопу.

Га дзук


Япо мню! Чуд - ноемгно венье
пер едом ной, я вил асьты
какмим олет. Но еви денье
к акген, ийчи с той красоты.

По всей Карелии...


По всей Карелии бушует дефицит:
нехватка водки, воздуха, закусок и эмоций,
оружия, энциклопедий, лоций;
и в изобилии один лишь антрацит:
ночного неба, хищных подворотен,
канав, пастей и алчущих сердец.

Одна надежда, - что бесповоротен
к всей этой гнили подступающий пиздец.

Легенда о Койвалинмнене


(мифогадзук)


Пролетает Койвалинмнен
Весь задумчивый, как жёпа,
Энтустру видал катуда*
Над богемскими лесами,
Бойким взглядом озирает
Шолестящые пространства,
На которых так приятно
Молодым людям ибацца.

Чу! Вдруг вздрогнул Койвалинмнен,
Хитрый бог междусекундья
Таердалг мишдыкс пенетру -
Меж деревьев бродят двое,
Аж прозрачные как люстра
Из богемской стеклотары.
И стеклянными глазами
С обожяньем гуркалячат.

Пригляделся Койвалинмнен
Зорким белым пятым глазом
Чинке ветругруртролизце -
А они ужо ибуцца!
Под сосною семиверстной
Иггдрасилистой изрядно -
Но чего-то наслажденья
Ни хера не получают.

Думу вздумнул Койвалинмнен,
Семирыльем окручинясь,
Пешю вару кимнко виделн,
Непорядок в нижних царствах,
Жызнь должна репродуцирн -
Ну а тут фигня такая!
Надо как-то исправлирн,
Возвращырн типа Орднунг.

Из шыринки Койвалинмнен
Достает свой Златобонус,
Ухебуру пингроризтен
И прицелясь семикратно
Как хуякнет по хрустальным
По влюбленным по уродам!
Те аж слиплись от такого
Невъебенноощющенья.

Рассмеялся Койвалинмнен
В остановленном моменте
Ципер валес кирглоузди -
Мясо с ёбарей облезло
В ту секунду типа "вечность"
И блажонными комками
Самоорганизовалось
В новой жызни проявленье.

Повторяет Койвалинмнен
Тыщю раз процесс рекомый,
Май рертрукна мнану гхфае
И уходит до берлоги
Пить портвейн и отсыпаться,
И лелеять Златобонус,
К новым подвигам готовясь,
В общем, спать он лег надолго.

Дрыхнет мудрый Койвалинмнен,
Перегаром наполняет
Длоне шы квельтрен бизгруоме
Спальню, кухню и чюланчик,
А на улице резвятся
И ибуцца порожденья
Остановленных мгновений,
Ничему их жызнь не учит.

Тут приходит Койвалинмнен
С обнажонными костями,
Чайлехатль мендусхузори!
И смеется словно жёпа -
Отоспался хитрый божы.
Щяс пойдет такая пьянка
И ебалово такое,
Что все лягут кверху пузом

И умрут.


* здесь и далее непероводимые кетонские идеомы

к кому?


прискучило, приелось, прижилось,
и я прижился, скрюченный и мерзкий,
и хоть вселенная порой бывает дерзкой -
все ж не меняется ее вращенья ось.

не сдвинуть мир, не растрясти,
цепляется он, как гвоздем прибитый,
и только сорванцы-метеориты
украдкою срываются с пути.

закономерностям покорен ты,
ты так смешон, ты сфер хрустальных пленник,
и твой павлиний хвост - обычный веник,
а песнь твоя - сюита немоты.

памятник


"Основной пищей дятлов всех видов является размоченная слюнями древесная долбанина".
Е. Шестаков


с кухни доносятся звуки и крики -
кажется там кого-то того.
вот муравьи пробегают толпою -
им интересно что там происхо-.

шорох утробный ползет из-за стенки -
это враги прорывают подкоп.
я туда бонбу! ибо не надо -
нам интервентов коварных и подл-.

вот еще где-то долбленье долбится -
трудяги возводят нерукотво-.
ах черт возьми не влезает собака
памятник этот во взятый размер.

Да и кому он нужен, -
         памятник этот.
Средь зимней стужи,
средь жаркого лета
найдут уж себе более важные
развлечения
и занятья;
только истратив
последние сбережения,
придут, бедолажные,
поклониться да помочиться -
платный сортир недешев.
А памятник и без того какая-нибудь птица
дерьмом обложит.
Не со зла, да и не корысти ради,
так просто, мимоходом,
давайте ж и мы тут рядом присядем,
изречем свое мненье задним проходом.
Вот он стоит,
изгаженный, недостроенный.
И все-таки его внешний вид
много пристойнее
посаженных деревьев,
сыновьев выращенных да домов отгроханных.
В славы сполохах
он - тигр, он - как лев
велик.
Пусть его презирают,
он - превыше,
он - не вотще.
Он - не сарай.
Памятник.

Гадзук о жопе


Что такое жопа?
Это сущность.
Сущность в восемь сажен шириною.
Сущность с изумрудным темно-синим карим глазом.
Глаз на мир взирает очень грустно.

Обращение Гадзука к личному составу


леффпиру посвящается


- Моя герилья, ебаный ты в рот!
Тобой командовать - что править птичьей стаей!
Задача, гадом буду, непростая,
День напролет: "В атаку, блядь! Вперед!".

А я, быть может, славный хомячок,
А я, быть может, утомлен борьбою -
И жажду на минуту стать собою...
Ну хули ты, блядь, лыбишься, сморчок?

Я Цинциннат! я чту высокий стиль.
Скажи: "Товарищ прапорщик, доколе
Врагам Отечества коварствовать на воле?
Да гоже ли не сдать их всех в утиль?

Они невидны, за шажком шажок,
Прокрадываются в боевые части,
Там растворяются во аппарате власти
И восседают, как подвыпивший божок.

Они урчат, раскинув телеса
Жыдомасонские, и жрут мацу с кровищей,
А после этой самой кровью дрищут!
И пучат свои блядские глаза!"

Но вы меня не поняли. Ослы.
Моя герилья! Все вы тут уроды.
Разбей вас хоть на взводы, хоть на роты -
Одни уроды, пидарасы и козлы.

неуместный тон


Ну хули ты тут топчешься, мудила?
Че, хочешь по ебалу молотком?
Свидание с любимою..? Как мило...
Прости мне этот неуместный тон...

Ах, Людка из четвертого подъезда?
Изрядная блядища... ох... Пардон.
Ты, вижу, сделан из другого теста -
Прости мне этот неуместный тон.

Ну ладно, блядь, пойду я, что ли, нахуй.
Тебе не нужен, кстати, случаем гондон?
Ты выше этого? Ну что ж, не хошь - не трахай,
И уж прости мне этот неуместный тон.

Гадзук к Божынке


Все ж какая же ты блядь, Божынька, - человека нормально убить и то не можешь.
Только бы чтоб с болью, с харканьем, с выблевыванием легких и кашлем канканным.
Нет у тебя нихуя совести, Божынька, не умеешь ты себя вести по-хорошему.

Неа


Раз остолоп-чугунный лоб
низринуть в бездну
решил меня: "Ты жалкий клоп, -
и бесполезный".

И вот стою я на краю,
и остолопу
"пошел ты в жопу" говорю.
"Пошел ты в жопу".

Час


Прежде чем лечь в постель,
сними со стены обрез,
рядом с собой положи его -
- не ровен час, подкрадется во тьме,
обнимет, задушит кто-то чужой.

Оружье тебя защитит,
хищнику в глотку ты вставь два ствола,
на спуск надави и со лба оботри
капли крови чужой.
Так надо, ты слышишь? так надо...

Но час - неровен, изогнут, крив,
твой жребий отмашку дает.
И вот тот обрез тебе в глотку залез,
курок соскочил сам собой...
оботри же свой лоб.

младенчество стихосложения русскаго


Век восемнадцатый. По всей Руси
не выискать приличного сортира.
И еле слышно плачет лира...
Ну нет. Уволь, мон шер, мерси.

Объяснительная записка Nr. **


Г-ну К. К***,
первому среди равных
ЛитО "Sans peur et sans reproche"


Я не хочу стыдиться слов - ни слов любви, ни слов разврата,
Я смел, но все же претит мне дурная слава Герострата.
Я не желаю разрушать своим молчаньем стены храма
И потому, мон шер ами, - пускай свершится эта драма!
И потому, мой добрый друг, тебе скажу я откровенно -
Ты хуй, гондон и пидарас, и твое ханжество - измена
Богатству, блеску, красоте родного русского наречья,
И с удовольствьем неземным тебе я причиню увечья
В тебе угодный день и час, оружьем, выбранным тобою,
И пусть живет один из нас. Один лишь - избранный судбою.


П. Г***,
отщепенец-идеалист
/**.**.19**/

Черный музер


"Я свой собственный еврей".
Изя Кацман


Черный ворон, что ты вьешься
Над моею головой?
Что ты каркаешь, холера?
Ты запомни - я не твой.

Сивый мерин, что ты скачешь,
Вихри снежные крутя?
Не смотри с такой обидой -
Я не брал твои мудя.

Чорт зеленый, что ты пучишь
Богомерзкие глаза?
Vade retro, наважденье,
Vade retro, егоза.

Жирный боров, что ты ищещь
От дубрав родных вдали?
Желудей здесь нет от века,
Не копайся же в пыли.

Замполит, какого хера!
Что вы делаете здесь?
Убирайтесь восвояси,
Вы нам, право, ни к чему.

Буря мглою, что ты лезешь,
Что ты ломишься, как зверь?
Облажалась, упустила -
Так не жалуйся теперь.

Пень с ушами, что ты свищешь,
Фьюи-фьють, как соловей?
Ты же старый и замшелый,
Обиталище червей.

Лысый череп, что ты реешь
По-над нашей стороной?
Что мерцаешь диким взором
Ты же, чай, не психбольной?

Кот ученый, что ты ходишь,
Байки травишь и поешь?
От такой паршивой жизни
Ты уже не кот, а еж.

Белый музер, что ты вьешься
Над моею головой?
Что ты плачешь? ты не плакай.
Ну и что, что я не твой?